*****
Каждый год, тридцать первого декабря, Нараку и его команда ходят в баню. Ну, не в баню, а что там у них, ах, да – горячие источники.
Не стал исключением и сегодняшний день, и незадолго до захода Солнца Нараку уже возлежал в тёплой водичке, наслаждаясь приятным теплом и, кажется, готов был погрузиться в объятия Морфея, но внезапно…
– Эй, Нараку, – вывел его из неги голос Кагуры, а затем и она сама явилась пред его очи среди клубов пара, поднимающихся от воды, завёрнутая в какой-то цветастый халат.
– Мы тут с Хакудоши поспорили… да, на щелбан, что ты один не выпьешь вот этой… – Повелительница ветра повернулась куда-то в сторону, буркнув что-то похожее на "ну скоро ты там? Давай уже", после чего продемонстрировала несколько удивлёному папочке бутыль зелёного стекла, объёмом около двух сё [1], - … да, вот этой самой бутылочки сакэ.
– Конечно, не выпью. – согласился Нараку. – Я тебе что, алкаш?
– Вот и я говорю, что не выпьешь. И он тоже так думает. Так что, приступай, надо же нам проверить, кто выиграл спор.
"Кажется, меня в чём-то наёбывают, впрочем, народная мудрость права, ведь лучше одна чашечка сакэ, чем сто лекарств" – подумал Нараку, опрокидывая в себя первую чашечку тёплого янтарного напитка. – "А недурной вкус, в нашей-то дыре и приличный дзюммай-сю – большая редкость."
–…Как ласкает слух
расчудесный этот звук
"буль-буль-буль-буль-буль" -
из бутылки полилось
струйкой тоненькой сакэ…[2] – продекламировал Нараку, озвучивая такм вот поэтическим образом собственные действия, среди которых были и "буль-буль", и тонкая струйка, и вторая чашечка последовала вслед за первой, ибо между первой и второй перерывчик небольшой.
За второй последовала и третья,за третьей – четвёртая, а вот пятой уже не было. Из расслабленной руки выскользнула бутыль, сакэ "тоненькой струйкой" покинуло свою стеклянную обитель и растворилось в водоёме, украшая местность ароматами гладиолусов… Черного полудемона сморил здоровый детский сон.
– Кажется, задрых, – это Кагура, снова в полоборота к кому-то, скрытому в тумане.
– А ты что хотела, я вам охотник на демонов, или так, мимо проходил? Он теперь до завтра проспит, хоть на нём пляши. Ладно, Повелительница, я своё зелёное дело сделал, теперь уж вы тут сами, а мне ещё к Кикио заскочить надо – Новый год на носу. Она, вроде как, пирогов обещала…С грибами.
Пока, и с наступающим.
Взметнулась пыль и Кохаку и след простыл, а Кагура призадумалась.
– Так, девочки, мальчики, помогайте уже, нельзя ж его тут так оставлять – утонет ещё, не приведи пресвятая Ками-сама и сорок святых бодхисатв-угодников...
Навались!!! Раз-два, взяли!
Общими усилиями Кагуры со старшей сестрой и младшим братом бесчувственное тело было извлечено из воды и перегружено на многострадальное перо. Хакудоши пошарил за камнями и выдал Кагуре шкуру бабуина.
– На-ка вот, хоть срам ему прикрой. Мне, сама понимаешь, пофиг, но я не представляю тебя негрской женщиной, так что… Пойдём, Канна.
Кагура не осталась в долгу:
– Только без глупостей, вы, парочка альбиносов, я ещё слишком молода, чтобы нянчиться с племянниками. Мы с Сещемару ещё своё не отгуляли, так что поперёд батьки…тьфу… матьки, эээ… а где все? Смотались. Вот упыри, даром,что родная кровь. И Его Пушистое тоже хорош – "новый год я провожу в кругу семьи" – а я тебе кто, не семья ли? Ладно, с богом, поехали.
И тяжело гружёное перо скрылось в темнеющем небе – декабрь, как ни крути, самый тёмный месяц в году. Наверное, именно поэтому в декабре так хорошо удаются всякие злодейства.
На горячие источники спустилась звенящая тишина, не нарушаемая ни скрипом древ, ни дуновением ветерка, и только внимательные фасеточные глаза осматривали с ближайшей сосны место недавно разыгравшейся драмы.

*****
– Сота, помоги мне достать с полки эту нейлоновую фигню. Эх, молодёжь, ходите вечно пьяные, слушаете эту гадость… этот джей-рок, тьфу, всё вам указывать надо, нет, чтобы сразу помочь дедушке… Вот в наше время…
– В ваше время, деда, – вытаскивая с полки в сарае большую картонную коробку с надписью "Ёлка искуственная, средней пушистости", отозвался внук, – для наступления нового года достаточно было махнуть чашечку за здоровье Императора в его день рождения. И весь год свободен.
"Просрали вы, дедушка, свои культурные традиции, ещё в сорок пятом, сентября месяца второго числа, в девять часов утра две минуточки, так что не надо на молодёжь баллоны катить." – завершил он уже мысленно. Чисто на всякий случай.
Колодец озарился знакомым заревом.
– О, сестрёнка возвращается, странно, она ж вроде только завтра к вечеру обещала быть…– думал Сота, передавая коробку деду. Дед проворно подхватил "ель средней пушистости" и резво умчался в дом – устанавливать.
Время шло, а Кагоме так и не появлялась на досчатом полу сарая. Сота начал беспокоиться, не случилось ли чего – он был весьма ответственным и благоразумным мальчиком, и решил заглянуть в колодец, чтобы лично убедиться, что происходит.
Свет по-прежнему бил в глаза и не давал рассмотреть, что же или кто же там, на дне, лежит бесформенным мешком. Тихо выругавшись сквозь зубы, Сота полез внутрь колодца по той самой лесенке, которую когда-то сделал дед.
Каково же было его удивление, когда на дне колодца он обнаружил вовсе даже не сестру, а какого-то неизвестного мужика в костюме Адама, сиречь в чём мать родила.
– Дедушка-а-а!!! – завопил он и одним прыжком вылетел вон из колодца, а вторым – из сарая, чуть было не сбив с ног спешашего на помощь деда.
– Там!.. Там… там мужик какой-то – переводя дух после столь стремительного рывка, сообщил мальчик.
Дед рванул к колодцу, по дороге схватив связку офуд – он ещё помнил визит чего-то волосатого… тогда, несколько лет назад. Правда с тех пор из колодца наружу никто, кроме внучки и её ушастого друга, не вылезал, но дед был воистину мудр и держал порох сухим.
– Изыди де… – завопил было он во всю глотку, но не договорил – его чувствительный нос уловил ароматы сивухи и перегара, поднимающиеся из колодца. Мудро рассудив,что то, что человеку хорошо, а демону – смерть, дед, отбросив в сторону бесполезные листки, склонился, принюхиваясь, над колодцем.
– Держите меня семеро, это же не какой-то там Джунмай Шу, лопни мои глаза. Это ж не иначе как Токубэцу Дзюммай, а то и Чо-Токусен Кинпаку. – думал дед, сглатывая слюну. Но захлебнуться ему не дали – из колодца раздался жалобный стон, в котором можно было отчётливо разобрать слова "о, моя голова".
– Сота, помоги нашему гостю выбраться на поверхность, слышь,как мается, болезный.
Сота, стоявший в дверях, не мог ослушаться приказа старшего, снова полез в колодец, дед же остался дожидаться у сруба.
Нараку, которого привёл в себя вопль мальчишки, сидел на дне колодца и, держась за голову обеими руками, медленно осматривался, явно не понимая, где он, кто он, и что он тут делает.
– Лезьте сюда, дяденька. – резанул по ушам всё тот же голос. Нараку взглянул наверх и узрел парнишку лет десяти, цепляющегося за верёвочную лестницу. В снизошедшем на затуманенный алкоголем мозг кратковременном просветлении Нараку осознал, что это – единственный выход из ситуации, и, стеная и охая, полез, куда было сказано.
Сота пулей вылетел наверх и пробормотав деду: "А мужик-то весь голый" постарался укрыться в ворохе какого-то хлама. Ну не доверял парень голым мужикам, не нам его судить.
– Мне нужна 3-я улица Строителей, дом 25, квартира 12, – заявил Нараку, перелезая через ботртик колодца, и в этот момент силы вновь покинули его. С грохотом он рухнул на пол и громко захрапел.
Дед, однозначно определивший причину "заболевания", мучившего их гостя, полез было в шкапик за опохмелкой, но рука его нащупала лишь заветный талисман – повесившуюся мышь. Никакого алкоголя поблизости не оказалось.
– Сота, давай-ка отнесём его в дом, там он по крайней мере не замёрзнет. – скомандовал дед внуку и вдвоём они дотащили бесчувственное тело до дивана в гостиной.
– Надо меньше пить. Пить меньше надо. – сообщило, не приходя в сознание, тело, и снова отрубилось.
– Надо его под ёлочку положить, в качестве подарочка на новый год, – подал голос осмелевший Сота, поняв, что есть… или ещё чего интересное, его пока не собираются.
– Пущай на диванчике поспит, нам-то этот диван всё равно без надобности. – назидательно потрясая указательным пальцем заявил дед. – Пойдём-ка ель украшать.
Сота скривился.
– Ладно, ступай, я теперь и сам управлюсь. Только б вам гулянки гулять, молодёжь…
Но внук уже не слышал старческого кряхтения, уже на втором слове дедовой речи сделав ноги в направлении той самой гулянки, о которой столь уничижительно отзывался его дед в заключительной части своего выступления.
Выслушав пару минут богатырского храпа, и дед покинул гостиную, переместившись на кухню – подкрепить силы и укрепить пошатнувшееся здоровье. Поправив оное, чем Будда послал, дед удалился в собственную комнату, где и уединился с телевизором – по Первому показывали праздничный концерт Петросяна в гоблиновском переводе.
Нараку спал.

*****
Госпожа Хигураши возвращалась домой после утомительной пробежки, по другому и не скажешь, по магазинам. Вся эта предновогодняя суета сует изрядно ей поднадоела, хотя конца и края беготни в ближайшее время не предвидилось – дома ждал как минимум праздничный ужин. Не в том смысле, чтобы есть, а в том, чтобы его сначала приготовить.
– Надеюсь, с рождественским деревом елью они управились без меня, а то будет как в прошлом году, – тихо мечтала уставшая женщина, открывая дверь дома. В прошлом году именно ей и досталась основная работа по оформлению – сын удрал к друзьям, дочь была занята в прошлом. “Папенька”, как всегда, основательно угостившись, лёг спать с утра пораньше и до ночи не появлялся. Да и ночью от него не было никакой радости.
Впрочем, со своей долей мумми-мамы [5] Хигураши-старшая смирилась уже давно, и не просто смирилась, а правильнее будет сказать, наслаждалась этим амплуа.
Войдя в дом, она вдруг услышала странный звук, доносящийся из гостиной и напоминающий…
– Странно, ведь снег выпал уже три недели назад, и дорожные рабочие ритуальным катком уже укатали слой горячего асфальта, чего же им сегодня неймётся, да к тому же ещё и в канун праздника. Тем более, на улице было тихо. Надо бы проверить. – подумала она, вслух же произнесла:
– Я дома.
Глубокомысленное молчание, нарушаемое лишь глухими басовитыми раскатами, было ей ответом.
– Ихде все? Виходи!
Но и на этот "вопль души" никто не пришёл. Только сверху, из комнаты деда, доносилось бормотание телевизора.
– С этим всё ясно, – думала Хигураши, – уткнулся в ящик и не вылезет до ночи, пока не начнётся Его Императорского Величества Голубой огонёк с парой клоунов-ведущих, Элтоном Джоном и Борисом Моисеевым, тьфу мерзость… Впрочем, название обязывает.
Звуки в гостиной не утихали.
– Очень мило. Если гора не идёт к Магомету, Магомет идёт в гостиную сам.
Я вхожу. И не говорите потом, что вас не предупреждали.
И госпожа Хигураши решительно вошла внутрь, по дороге включая свет.
Раскатистые рулады горным потоком низверглись на её уши, в нос же ударил ни с чем несравнимый запах перегара. Источник всего этого непотребства был обнаружен моментально – на диванчике, стоящем в углу поодаль от нарядно украшеной ели ( и когда дед успел? У него ж и времени-то не было, впрочем это известно читателям, но не героине нашего повествования) завёрнутый в плед, спал человек некий, хозяйке дома неведомый. При чём спал так, словно бы находился у себя дома, а не там, где его и не ожидали увидеть.
Хигураши удивилась, но виду не подала – сказалась многолетняя привычка. Тихо выйдя из гостиной, и погасив свет, она остановилась в раздумьях.
– И что теперь? Пожалуй, надо бы позвонить куда надо. На всякий случай.
Сказано-сделано, и через минуту в телефонной трубке раздалось:
– Яёйский кобан [6], сержант Морикава, слушаю.
– В моём доме спит посторонний мужчина.
– О, мужчина, – голос в трубке приобрёл заинтересованные нотки, – мои поздравления, мэм. И как он выглядит? Хорош ли он собой?
– О,боже. Ну что за жизнь, куда не плюнь – везде они... Хотя сейчас это совершенно нормально. – подумала женщина, вслух же произнесла:
– Вы не понимаете. Я пришла домой, а в доме – посторонний. И что мне теперь делать? Вы же полицейский, должны знать.
– Простите, госпожа, но Вам, как женщине, лучше знать, что делать с мужчиной.
– Но он пьян...
– И тем не менее. Впрочем, записвывайте рецепт. В вашем доме есть пиво? Если да, то всё замечательно, пара бутылочек светлого Асахи поможет ему прийти в чувство. Если пива нет, рекомендую рассол…
Хотя,если Вы настаиваете, я могу соединить Вас с отделом RIOT [7], но... к Вам приедет полный автобус, в бронежилетах и с наручниками, они просверлят стены и потолок, может быть даже немного постреляют… Вы действительно ЭТОГО хотите?
– Пожалуй, не стоит. Я думаю, что смогу воспользоваться вашим первым предложением. Спасибо, вы мне очень помогли
– Это моя работа. Всего наилучшего. И с наступающим. – в трубке раздались короткие гудки.
А госпожа Хигураши отправилась на кухню. Ужин требовал своего внимания, а спящий в комнате мужичок… Ну что ж, раз боги послали ей такой подарок на новый год… Почему нет? В конце-концов, уж кому, как не ей, знать, чего хочет женщина.
А пока – пусть дар судьбы поспит. Восстановит, так сказать, силы. Они ему сегодня потребуются.

*****
Из кухни начали доноситься приятные ароматы – они-то и разбудили Нараку, вполне себе протрезвевшего (полудемон, как-никак, не хрен от маленькой собачки), но ещё не познавшего всей глубины своего падения. Впрочем, прозрение стремительно приближалось. Нараку уже понял, что он не только не в горячем, и уж тем более не источнике, но даже и не в собственном замке.
Внезапно… Ах, это "внезапно", сколько коварных (и не очень) планов оно поломало, сколько жизней искалечило одним лишь своим, подчас противоестественным, появлением. В этот раз злокозненный Фатум выбрал своим оружием самое, пожалуй, безобидное существо во всём доме семейства Хигураши.
– Мяв, – заявила запрыгивающая на диван (и на Нараку тоже, конечно же) восьмикилограммовая тушка домашнего кота с неприличным именем Буйо, который, после очередной кастрации принялся усиленно набирать вес. Это было, конечно, неплохим подспорьем в домашнем хозяйстве, но Чёрный полудемон не оценил.
– Бля![8] – заорал, вскакивая, Нараку. Ну не был он джентльменом, к тому же не он наступил на кошку в тёмной комнате, а вовсе наоборот.
Зажёгся свет, и в гостиную вошла госпожа Хигураши-старшая.
– Где я ? И кто все эти люди? – осматриваясь, вопрошал Нараку, не обращая внимания на свой вид. А вот Хигураши-старшая очень даже обратила.
– Успокойтесь, тут нет никаких соба… ой. Я хотела сказать, что ту только вы, я и мой кот.
– Но я не люблю котов, – теперь и Нараку обратил внимание на свой вид, и заворачиваясь, за неимением лучшего, в плед добавил:
– У меня их никогда не было.
– Вот и не любишь, – она незаметно перешла на "ты", –ты себе не представляешь просто…
– Что? Они хорошие?
– Ты просыпаешься утром, а оно такое мягкое и теплое… мяукает… ластится…
– И в тапок насрал, – закончил котовеличание дед, тоже спустившийся на вопль.
– Папа, ступайте к себе. А лучше – принесите нашему гостю кимоно, это в конце-концов неприлично с вашей стороны, укладывать его спать голым.
– Прилично, не прилично, пусть лучше расскажет, как в колодец попал, – возразил дед, выходя, впрочем, из комнаты за одеждой.
– И чегось у него глаза накрашены, али педераст? От же ж в сарае-то темно, не углядел… – бормотал он себе под нос, поднимаясь в комнату. Но Нараку, обладавший хорошим слухом, услышал.
– Натурал я, – пресёк он неприличные намёки. – А тени на глазах токмо кавайности для. Так я ещё более неотразим.
– Тогда я буду называть тебя "Неотразимчик"[9] – улыбнулась госпожа Хигураши.
– Лучше называй меня Нараку. А тебя как зовут? – Нараку мучительно пытался вспомнить, где он видел эту женщину. Странно знакомым казалось ему это лицо. Но нет, прозрения не наступало…
– А вот этой тайны я тебе не раскрою, её сама Румико-сама не знает.
– Жаль.
– А про колодец, это правда?
– Наверное. Деда спрашивай, ему виднее, я-то пьян был. – Нараку решил, что честность – лучшее оружие. – Тут помню, тут – тоже помню, а тут – не помню, как корова языком…
Лёгок на помине, явился дед с кимоно в руках. Пошито оно было примерно на втором десятке лет эпохи Просвещённого мира, но неплохо сохранилось за последовавшие с момента его рождения более, чем полвека.
– А у вас шкуры белого бабуина случайно нет? Привык я к ней как-то.
– Нет. Одевай, что дают.
Нараку представил себя в этом халате, и ему от чего-то взгрустнулось. Впрочем, деваться было некуда, пришлось облачаться, благо госпожа Хигураши покинула комнату. Ненадолго. Он как раз успел залезть в кимоно и уже затягивал пояс потуже, когда она вернулась со словами:
– А теперь прошу всех к столу. Праздник же.
– Странно, – подумал Нараку. – Совершенно дикие люди, сваливаешься им как снег на голову, сам не понимая, в чём дело, а тебя тут одевают, кормят, поя… Нет, не будем о грустном… Хотя голова не болит.
Где ж ему было знать, что магия колодца одарила его излечением от похмелья. Правду говорят, что боги симпатизируют дуракам и пьяницам. А дураком Нараку отродясь не был.
…Стол был поистине царский. Один заморский салат "Оливье" чего стоил. Да и кроме салата было на чём задержать взгляд и усладить вкус. Правда, попытку угостить его саке Нараку решительно пресёк.
– О, как это необычно, такой видный мужчина, и непьющий, – изумилась Хигураши.
– Просто я знаю свою норму, – отвечал Нараку. – И сегодня я её уже перевыполнил.
– А вы, стало быть, вдвоём живёте, вместе с вашим достопочтенным батюшкой? – поинтересовался он пол-ужина спустя, когда батюшка снова отправился к себе, досматривать концерт.
– "Вот он, критический момент" – поняла Хигураши. Конечно, она пыталась устроить свою личную жизнь после смерти мужа, но почему-то все кандидаты мгновенно исчезали, стоило им узнать о её детях. – "Промолчать? Нет, нехорошо получится…"
– Не совсем, – уклончиво начала она, – с одним членом нашей семьи ты уже познакомился. А ещё у меня двое детей. И всё.
– Значит, ты одна воспитываешь детей? Тяжело… Как я тебя понимаю.
– Ты не понимаешь…
– Ещё как понимаю.
– Но у тебя-то детей не было?..
– Ещё утром были.
– Утром? – изумилась Хигураши, – а где же они сейчас?
– Там, – Нараку махнул рукой куда-то в сторону. – Твои-то тоже не дома. А значит…
Полудемон вдруг понял, кого ему так сильно напоминает женщина, сидящая рядом.
– Что "значит" ?..
– Значит, нам никто не помешает. Мадам, - заявил он, вставая, – разрешите совершить с Вами половой акт.
Глаза госпожи Хигураши радостно блеснули.
– Ну наконец-то нашёлся хоть один нормальный мужик за десять лет! – воскликнула она.
– Есть ли поблизости горячие источники? – невозмутимо поинтересовался Нараку.
– Источников нет, но есть огромная ванная и шикарная кровать, пойдём, покажу.